Архетипы в русских сказках - Светлана Патрушева

как описание внутреннего мира человека. Это один из вариантов, возможно, самый простой и самый практичный для понимания того, что и как происходит внутри психики. Все герои сказки — это персонажи, живущие внутри человека, внутри организации его личности, каких-либо процессов.

В сказках можно смотреть на тенденции, и архетипы коллективного бессознательного как на идеи, которые существуют в мире веками. Именно с ними мы взаимодействуем, когда выходим на уровень понимания пути человека в мире и развития мира.

Я очень надеюсь, что у меня получилось зацепить тебя интересом к исследовательской интерпретации сказок и показать, что можно ещё много интересного найти.

НАПУТСТВИЕ

Сказка даёт тебе ключи к переходу на более высокие уровни развития. Так, для третей инициации очень важно, дать себя «убить» для того, чтобы не бояться быть «убитым» социумом. Для того чтобы не бояться, чтобы не думать об этом в принципе.

Инициация убийства страхов, это всегда понимание, что твоё желание быть, жить, проявляться, гораздо больше, чем твой страх быть убитым.

Я была на концерте Эстаса Тонне, и уже к концу концерта сижу и понимаю, что я хочу сейчас встать на ноги и отозваться телом, состоянием, ощущением на то, что во мне поднимается. И всё это не из состояния выпендриться, это из состояния «проявить свою сущность, прозвучать ее». Да, у меня есть страх, что я сейчас выйду, и куча народу подумает: «Вот фрик, вот выпендривается». Да я и сама могу подумать, что я выпендриваюсь, но здесь не особенно важно, что люди подумают, особенно важна собственная оценка: «А из какого состояния я это делаю? Из состояния внутренней гордыни, либо из состояния провокации, либо из состояния своего истинного желания сердцем как таковым?» И я такая: «Да и ладно! Даже если провокация, даже если гордыня, ведь это часть моего желания!»

Мы всегда провоцируем, когда-то чуть-чуть, когда-то больше. Особенно если ты родился в образе героя Данко, например, или в образе какого-то персонажа, который является борцом, проводником. Если это часть твоей судьбы, ты должен вызывать реакцию, эмоциональную в том числе.

Да, поначалу ты делаешь это как истероид, нарочито. И видно, что ты выпендриваешься, и видно, что ты стараешься. Но со временем ты просто выходишь, на естественный свой уровень и становиться хорошо. Ты идёшь к такому состоянию, потому что боль от того, что ты не придешь, гораздо больше.

И это как раз является ключом. Боль от потери коня больше, чем от потери собственной головы. Это ключ для прохождения той самой инициации, страха перед «убийством» социальными границами, нормами и правилами. Это очень важный ключ перестать в существующей системе, в существующих бабушках, либо старших братьях, либо царе-государе видеть врагов, научиться понимать их место, понимать их пестующую роль на начальном этапе. И когда ты это понимаешь, то понимаешь, что ты тоже необходимый элемент в этой системе, для её оздоровления, как минимум.

И тогда «бабушки у подъезда» смотрят сначала недобро: «У-у, какая! Проститутка! Идёт такая яркая вся из себя!». А потом ты с ними поздороваешься раза три, улыбнёшься, про здоровье спросишь, и они: «Ну, ничего, хорошая девочка. Проститутки тоже бывают хорошими!». И у бабушек мозг начинает пересобираться, они уже и на своих детей смотрят нормально, уже не бесятся. Но если ты идешь с высокомерным заносчивым видом и не здороваешься, и не дружишь с этим «социальным клубком», который на тебя, шамана, нападает, то конечно придётся воевать и бороться, а тут надо сдаться. Опять же это смерть некоего «эго шаманского».

Когда я приезжаю на тусовку «магов-шаманов-оккультистов», то вижу очень серьезные лица, очень «шаманские». Мир их не любит, мир их не понимает, мир тлен, а вот моя истина, самая истинная истина в мир. И я думаю: «Ну, ладно». И понимаю, что человек ещё просто не прошел шаманскую инициацию, после которой он ходит, смеется и делает какие-то вещи, магические, не магические, ему по большому счету без разницы, у него любое действие является магическим.

Это как раз наступает в тот момент, когда старшие братья в сказке убивают героя, забирают его ресурсы. Когда герой возвращается домой, совершив подвиг, собравшись заново, он не выпендривается, он никогда не говорит: «Это моё, это моя женщина, эти меня убили». Он спокойно живёт где-то на краю царства-государства у какой-нибудь бабушки-старушки, отлёживается там, вдохновляется и дожидается спокойно того момента, когда, например, старшие братья решат объявить свадьбу с Еленой Прекрасной. Это женщина, душа, которую они взяли в плен. Он дожидается того момента, когда душа его узнает, когда она братьям скажет: «А я за вас замуж не выйду, пока вы не добудите мой волшебный перстень!». Чтобы старшие братья могли проверить, а точно ли они этим владеют, чтобы они сами поняли, что не добыть им этого перстня. Не ты эту царевну добывал, не тебе на ней и жениться. И в самый решающий момент, герой спокойно приносит, отдаёт перстень. Истина вскрывается сама, потому что царь — батюшка видит: «О, у него перстень царевны! Так значит, она ему принадлежит», и здесь нет никакой борьбы.

На уровне третей инициации появляется свобода индивидуации, когда ты понимаешь: «мне можно лишь на том основании, что я могу, и это часть моего пути». Это не всегда про «хочу», потому что «хочу» это все-таки про уровень первой инициации, детско-взрослой, когда ребенок ещё мыслит: «Чего я захочу, то и будет», и тут он сталкивается с Морозко, который его основательно вымораживает. И там хочешь, не хочешь, надо сохранять внутреннее тепло, уважение, достоинство. А вот здесь уже на формате взросло-шаманской инициации речь не идет о «хочу», речь идет о внутреннем, даже не долженствовании, а о внутреннем выборе. Когда «не могу не сделать». Когда если я этого не сделаю, то я бессмысленно и бестолково живу, жизнь пуста, а если я это делаю, то жизнь моя приобретает тот смысл, который я туда вкладываю. И не всегда это через «хочу». Это выбор: я не хочу, но делаю, потому что это мой выбор, и это еще один ключ в понимании того, «прошли» или «не прошли» инициацию.

Когда люди задаются вопросами: «Я прошел инициацию, или я не прошел инициацию? Как? Я уже большой? Я вырос? Я уже доехал? Доехал? Доехал?», то ответ очевиден — «Не доехал». Потому что когда ты какие-то вещи проходишь, у тебя внутри отзывается спокойствием и легкой радостью, удовлетворенностью от того что, да, это сделано, это уже есть, это в твоем арсенале.

Момент метаний и сомнений характерен для этапа перед инициацией. Там начинается паника: «А что, а как, а что будет?», и как правило, огромные иллюзии у тех, кто еще не проходил инициацию, на тему: «Надо скорее пройти, мне надо это, я вот смотрю на тех, кто прошел инициацию и думаю, мне — туда, я вот хочу быть такой же спокойной, такой же любящей, такой же сильной, большой, мне туда-туда-туда».

А те, которые прошли инициацию, загадочно улыбаются, они же не рассказывают, что такое смерть в процессе. Бывает так, что желание инициации происходит не по внутреннему велению, а по внешнему желанию соответствовать вот этому человеку, либо той идее, которая тебе нравится. Условно говоря, зов еще не услышали, а уже хочется схватить, без готовности умереть. Понятно, что до конца готовности быть не может, но как раз страх, смешанный с восторгом — это тот ключ, который говорит о том, что инициация происходит по-настоящему. И вот там очень часто люди не идут. Они доходят до этапа «укола», до этапа первых потерь, например, и всё: «Нет, я дальше не пойду». Это, как правило, несознательное желание, они просто